Месяц назад в Дагестане начались акции протеста против евреев, которые быстро переросли в массовые беспорядки и обернулись погромом махачкалинского аэропорта. После этого чиновники заговорили о вмешательстве западных спецслужб и пообещали бороться с ростом ксенофобных настроений в республике.

Однако замеры показывают, что волна ксенофобии растёт не только в Дагестане — она накрыла всю Россию, причём уже давно. Об этом говорят миллионы комментариев, которые пользователи из разных регионов всё чаще оставляют под публикациями про мигрантов.

Ещё один показатель — рост физического насилия в отношении иностранцев. В том числе убийства.

По наблюдениям исследовательского центра «Сова», который изучает проблемы ксенофобии и национализма в России, волна ненависти поднимается ещё с весны 2021 года. После начала войны с Украиной она ненадолго отошла на задний план, но уже с прошлой осени снова пошла в рост.

Почему мигранты и евреи опять оказались крайними, как часто в России поднимаются волны ненависти и при чем тут инстинкт стаи — рассказывает «НеМосква».

Признаки дна

Россияне стали всё чаще высказывать претензии к «понаехавшим».

Как следует из доклада Московского бюро по правам человека, только в январе-сентябре этого года интернет-пользователи разместили больше четырёх миллионов сообщений ксенофобского характера. Из них каждое пятое наполнено «откровенным языком вражды».

Против мигрантов стали резко выступать губернаторы, министры и депутаты. Даже патриарх Кирилл, видимо подзабыв новозаветное «нет ни эллина, ни иудея» (Кол. 3:11), заявил, что из-за наплыва дешёвой рабочей силы Россия рискует потерять свою идентичность.

«Такого роди люди не становятся нам близки ни по вере, ни по культуре, — сказал он про мигрантов. — Если иная вера и иная культура в какой-то момент сравняются или, не дай Бог, станут доминировать, ты мы потеряем страну».

Глава российского совета по правам человека Валерий Фадеев считает, что школам пора вводить запреты на приём детей, не знающих русского языка.

Челябинский губернатор Алексей Текслер запретил мигрантам работать в такси и общественном транспорте. Эту идею поддержал депутат Госдумы Александр Хинштейн, назвав её «хорошим примером» для других регионов. После этого аналогичный запрет ввели в Магаданской области и начали обсуждать в Иркутске.

В Воронежской области планируют ввести запрет на работу мигрантов в системах жизнеобеспечения города и пользоваться услугами агентств по временному трудоустройству. Такие запреты уже действуют в Тульской, Челябинской и Калужской областях.

О том, что «интересы россиян важнее миграционного притока», этой осенью заявил и Владимир Путин.

«Очень важно, чтобы не было раздражителя какого-то со стороны этого миграционного притока», — сказал он.

В официальных СМИ уже много месяцев обсуждается нашумевший опрос Федерального агентства по делам национальностей, по итогам которого большинство мигрантов якобы хотят навязать свои правила россиянам и предпочитают жить в нашей стране по законам шариата.

На этом фоне члены Совета Федерации даже призвали выдворять приезжих из страны. А жители Тюмени запустили массовый сбор подписей против въезда мигрантов в Россию.

На то, что уровень ксенофобии зашкаливает, ещё в августе обращал внимание свердловский губернатор Евгений Куйвашев: его возмутили сотни оскорблений под новостью про двух детей из среднеазиатской республики, которые потерялись в толпе во время празднования дня города. Глава региона потребовал от полиции вычислить комментаторов через IP-адреса и привлечь к ответственности за разжигание межнациональной розни.

Комментарии ксенофобского характера иногда встречаются и в телеграм-канале «НеМосквы». Больше всего их под новостью про волгоградскую учительницу, которая отказалась преподавать в классе, где дети плохо говорят по-русски.

«Правильнее будет, если мигранты мигрируют обратно со всем своим выводком», «не знают язык — пусть учатся в ауле», «понаехали и диктуют свои правила», — пишут читатели.

«Когда об этом говорят в Прибалтике или Польше, это называется гонениями на русских детей и язык. А когда дело касается РФ, то тут это вполне допустимо?» — не соглашаются с ними другие. — «То, что люди агрессивно реагируют на детей (неважно, русскоговорящих или руссконеговорящих) — это уже признаки дна».

Ненависть в цифрах

Руководитель исследовательского центра «Сова» Александр Верховский изучает проблемы ксенофобии больше 20 лет. По его словам, сегодняшняя волна ненависти — не самая большая из тех, за которыми он наблюдал.

— Если говорить про уровень агрессии в официальных СМИ, то самым плохим был 2013 год, когда антимигрантский дискурс продвигался несколько месяцев подряд. Это привело к резкому повышению активности ультраправых группировок и росту ксенофобных настроений в обществе, — уточняет Верховский.

По его словам, телевизор накалял атмосферу вплоть до октября, пока не вспыхнули массовые беспорядки на окраине Москвы, в Бирюлево. Их спровоцировало убийство 25-летнего местного жителя Егора Щербакова, совершенное мигрантом из Азербайджана. После этого на улицы вышли несколько тысяч человек, которые при активном участии приехавших туда ультраправых разгромили торговый центр и овощную базу, где работали мигранты.

Антимигрантская волна, поднимающаяся сегодня в официальных СМИ, ниже той, что была в 2013 году. А вот уровень физического насилия по отношению к иностранцам заметно подрос: это произошло впервые за шесть лет.

Как следует из наблюдений «Совы», Россия переживала пик нападений на мигрантов в 2008 и 2009 году, когда было убито 180 и ранено 819 человек (данные за два года). Потом эти цифры стали снижаться и застыли на относительно низком уровне: с 2017 по 2021 год исследовательский центр ежегодно фиксировал от 54 до 73 потерпевших и от одного до девяти убийств.

В 2022 году эта цифра обвалилась ещё сильнее: «Сова» нашла данные всего по 29 потерпевшим. Убитых — ноль.

— Но в этом году уровень физического насилия резко пошёл вверх. На 21 ноября нам известно уже о 104 пострадавших и трёх убитых, — делится Верховский предварительными итогами.

Он подчёркивает, что у исследовательского центра отсутствует доступ к официальной статистике правоохранительных органов. А это значит, что погибших и пострадавших мигрантов может быть ещё больше.

Нет теперь возможности отследить и количество штрафов, назначаемых за ксенофобские комментарии в интернете. Дело в том, в публикующейся статистике Верховного Суда дела о возбуждении этнической ненависти и вражды объединены с демонстрацией запрещенной символики.

— Мы видим, что полиция продолжает исправно ловить и сажать представителей ультраправых кругов, совершающих насилие в отношении мигрантов. Однако уровень насилия растёт всё равно, — констатирует руководитель «Совы». — И это может означать только то, что ультраправые группы активизируются, несмотря на попытки властей их сдержать.

Что случилось в Дагестане

Рассуждая о причинах, которые привели к массовым беспорядкам в Дагестане, Верховский выделяет два основных компонента.

Во-первых, это специфичные взгляды некоторых мусульманских активистов.

Во-вторых, федеральная повестка, которая на них наложилась.

— После начала обстрелов Сектора Газа российские власти и пропаганда стали высказываться в отношении Израиля более критично, чем делали это во время предыдущих ближневосточных конфликтов, — напоминает эксперт. — Сомнительные высказывания целого ряда высокопоставленных персон на еврейские темы были поняты многими как снятие или ослабление табу на антисемитизм. Плюс разговоры федеральных чиновников о «понаехавших», которые активно велись в августе и сентябре. Всё это привело к тому, что жители Дагестана восприняли предполагаемых «понаехавших» беженцев из Израиля как идейно враждебный элемент, который не должен быть допущен.

Социолог Евгений Варшавер исследует процессы миграции и этничности с 2005 года. В том числе в Дагестане.

По его словам, за последние 20 лет в республике сильно трансформировалась концепция «дружбы народов», которая насаждалась ещё в советские годы и перекочевала в национальную политику современной России.

— По данным всесоюзной переписи, в СССР проживало около 200 национальностей, из них порядка 40 — на территории Дагестана, — уточняет Варшавер. — Потом это число изменилось, но всё равно основной категорией, посредством которой жители республики воображали внутреннее разнообразие, была категория «народ» или «национальность». Считалось, что все эти народы образуют дружную семью, однако с 90х годов такая концепция постепенно вытеснялась процессом исламизации. Жители республики стали ездить на учёбу в различные центры исламской религии, общаться в социальных сетях и всё больше подключаться к глобальному сообществу мусульман со всего мира. В итоге дагестанцы перестали быть «народами», которые должны «дружить». Перестали работать традиционные инструменты национальной политики, державшиеся на этой истории про дружбу. На первый план вышло деление по религиозному признаку, где евреи рассматриваются как конфессия и связываются с Израилем, который для исламского мира является «занозой», начиная с 1940х годов.

Особое внимание Евгений Варшавер обращает на риторику телеграм-канала «Утро Дагестан», авторы которого считаются зачинщиками массовых беспорядков. В своих постах они называют евреев «яхудами» — так же, как и в главах Корана, где рассказывается об их недоверии и насмешках в адрес Пророка Мухаммада.

— В результате этого словоупотребления евреи нынешние связываются с евреями коранического времени и оказываются легитимным объектом для гнева, да и в целом для сбрасывания разного рода напряжения, — считает Варшавер. — И то, что один из участников атаки на аэропорт ищет евреев в турбине самолёта, можно объяснить исламскими текстами, согласно которым яхуды прячутся за камнями и деревьями, где их нужно отыскивать.

«Начальники так говорят, значит и нам можно»

Продолжая разговор о ненависти к мигрантам, Александр Верховский допускает, что ксенофобские волны запускаются в информационное поле кем-то сверху. Одним из тех, кто делает это на постоянной основе, является глава Следственного Комитета Александр Бастрыкин.

— Он уже много лет, раз за разом, публикует какую-то алармистскую статистику преступности среди самих мигрантов, — рассказывает Верховский. — Эта статистика почему-то никогда не сходится с официальной статистикой Генпрокуратуры, причём очень сильно. Я не знаю, откуда Бастрыкин её берёт и почему тот же генпрокурор этого не делает. Видимо, есть какие-то группы в нашей правящей бюрократии, которые к эмигрантской тематике неравнодушны. И цифры, публикуемые Бастрыкиным, каждый раз вызывают волну возмущений в стране.

Так, по итогам 2022 года глава СКР заявлял, что число тяжких и особо тяжких преступлений среди мигрантов выросло на 37 процентов: с 11 до 15 тысяч. Среди них 291 убийство и 276 изнасилований.

Подводя итоги первых шести месяцев этого года, Бастрыкин рассказал ещё о 32-процентном приросте. Как следует из его данных, только за полгода мигранты совершили уже 11 тысяч тяжких и особо тяжких преступлений.

— Разумеется, такие заявления провоцируют массовую неприязнь к мигрантам, — считает Верховский. — А люди, которые их и раньше не любили, полагают, что теперь это можно вполне легитимно выражать. Ведь если начальники так говорят, значит и нам можно.

Страх «чужих»

Практикующий психолог Инна Соколовская считает ксенофобию признаком инфантильного, незрелого разума. Она напоминает, что в своих «базовых настройках» человек почти не отличается от стадных животных, которые делят мир на «своих» и «чужих».

— Бывает, что животные нападают или даже убивают бывших членов собственной стаи, которые на какое-то время отбились от них и пришли с чужим запахом. Такое очень часто встречается, например, у крыс, — объясняет она.

Люди, не преодолевшие в себе «страх чужих», подсознательно видят угрозу в тех, кто имеет другой цвет кожи, разрез глаз или говорит на незнакомом языке. И хотя такая реакция заложена природой, ксенофобия считается в развитом мире признаком бескультурья, а её преодоление требует большой внутренней работы.

— Однако в России в последние десять лет ксенофобию всеми силами, наоборот, культивируют, — считает психолог. — Пропаганда уже почти круглосуточно пугает «чужими», которые хотят нас завоевать и подчинить. Другая картина мира, где человечество выглядит как единая система, воспринимается как сказочка для наивных.

По словам Соколовской, «удобство» ксенофобии в том, что она позволяет перекладывать ответственность с себя на чужаков: «во всем виноваты они, а не хороший-правильный я».

Отношение к мигрантам — лишь один из примеров культивации ксенофобии.
В нездоровом или незрелом обществе её масштабы могут быть намного больше. Это связано с тем, что человек, который всё время боится внешней агрессии, начинает проецировать свои страхи и на тех, кто находится внутри общества. Тогда «чужими» становятся чиновники, полицейские, депутаты.

— Сложность ещё в том, что начинается такая «любовь-ненависть», — объясняет Инна Соколовская. — С одной стороны, их боятся и ненавидят. С другой — считают неизбежным злом и где-то даже хотят, чтобы те держали страну в кулаке: мечта о сильной руке в России никуда не девается. Однако в отличие от мигрантов, которых можно ненавидеть безнаказанно, за лишний взгляд на полицейского можно схлопотать срок.

Любопытно, что «чуждость» является категорией относительной, и может меняться в зависимости от ситуации. Примером может служить история, произошедшая в сентябре этого года в нижегородском Дзержинске, где уставший от бюрократии мигрант из Таджикистана подъехал к отделу полиции на кране и разгромил его при помощи бетонного блока. В соцсетях эта новость набрала огромное количество положительных комментариев. Многие поддержали мигранта и припомнили свои старые обиды на сотрудников полиции: «вообще мужика не осуждаю», «чувака на футболках печатать надо», «ох..ли менты поганые», «мне почему-то жалко этого чувака, а вот полиции должно быть стыдно», «если систематически издеваться над человеком и воспринимать его как барана только за то, что он плохо говорит по-русски, то неудивительно, что сдают нервы».

— В этот момент мигрант оказался «более свой», чем полицейские, — объясняет психолог.

Ещё один пример: реакция общества на мятеж Евгения Пригожина — когда никто не встал у него на пути, а где-то бунтарей даже приветствовали.

— Общество, которое до этого относилось к нему неоднозначно, вдруг перестало идентифицировать его как чужого. Потому что благодаря его действиям в стране, наконец, что-то ожило, и эта «чуждость» отошла на второй план, — считает Соколовская.

Рецепт от ксенофобии

По словам психолога, ксенофобия в обществе лечится очень сложно и очень долго.

— Перемены могут произойти, когда те, кто им противостоит, будут мечтать не о том, чтобы самим сесть сверху и плевать вниз, — объясняет Соколовская. — А когда они создадут систему, в которой учитываются интересы всех участников.

На то, чтобы в значительной мере преодолеть ксенофобию, насаждавшуюся нацистами, послевоенной Германии понадобилось около трех десятилетий (и как показывают успехи «Альтернативы для Германии» последних лет – в этом процессе всегда возможно попятное движение). При этом, стоит помнить, что при нацистах ксенофобия насаждалась с помощью газет и радио. В случае с Россией появилась «ещё и картинка».

Чтобы приблизить бесксенофобные времена, психолог рекомендует пытаться разговаривать с «пограничниками» — с теми, кто сомневается.

С ней согласен и Александр Верховский: де-юре ксенофобии в России вроде бы сегодня нет, а де-факто она процветает.

— Если спросить сегодня Путина или весь Совет безопасности, считают ли они нужным раздувать антимигрантскую кампанию, они, конечно, скажут, что нет, — объясняет он. — Тем не менее, это всё равно происходит. А в той совершенно ненормальной ситуации, в которой Россия пребывает последние полтора года, такие вещи контролируются сверху ещё хуже и могут обернуться беспорядками.

И уже оборачиваются, как мы видим.